Защитники президента Дональда Трампа часто описывают его торговую политику как приоритет экономического развития над свободным рынком.
По их словам, Америка заинтересована в производстве ценных товаров внутри страны, даже если производство таких товаров в США сейчас не максимально прибыльно. Возможно, наша страна сейчас не производит полупроводники так же хорошо, как Тайвань, или электромобили так же хорошо, как Китай. Но если мы защитим наши зарождающиеся производства микросхем и электромобилей, они со временем могут стать конкурентоспособными на мировом рынке. И это может сделать Америку богаче, поскольку международный рынок для таких технологий будет обширным, а возможности для роста производительности в этих отраслях значительны.
Это разумный аргумент в пользу полезности пошлин в некоторых контекстах. Но он не может служить аргументом в пользу пошлин Дональда Трампа.
7 августа Трамп ввёл минимальный 15-процентный тариф на все товары из большинства иностранных государств, а также значительно более высокие ставки для некоторых стран. В их числе 40-процентные пошлины для стран с низким уровнем дохода, таких как Мьянма, которая специализируется на производстве одежды и имеет положительное сальдо в торговле с Соединёнными Штатами, главным образом потому, что её население слишком бедно, чтобы покупать многие товары американского производства.
Традиционно страны используют тарифы и промышленную политику для продвижения по международной «цепочке создания стоимости» — чтобы перейти от производства простых товаров (например, футболок) или основных сырьевых товаров (например, пиломатериалов) к производству сложных продуктов, которые имеют большую стоимость.
Однако торговая политика Трампа сместит США вниз по цепочке создания стоимости. Его тарифы не направлены на стимулирование внутреннего производства нескольких высокоценных, передовых товаров. Скорее, он стремится перенести практически все виды производства в США. Его тарифы распространяются на все импортируемые товары, от кухонных прихваток до самолётов.
Как отмечает Джо Вайзенталь из Bloomberg, это, вероятно, сделает Соединённые Штаты менее конкурентоспособными на самых прибыльных рынках мира. Если Америка позволит бедным странам поставлять ей футболки и алюминий, она сможет направлять больше ресурсов на производство полупроводников, самолётов, химикатов, медицинского оборудования, программного обеспечения и искусственного интеллекта.
Чем больше капитала и труда мы должны будем вложить в обеспечение себя носками и фартуками, тем меньше нам придется тратить на более плодотворные предприятия.
Тарифы Трампа не продиктованы рациональными целями развития. Президент не пытается доминировать в отраслях будущего — он пытается вернуть экономику прошлого. Суть в ностальгии.
Американские правые националисты связывают экономику 1950-х и 1960-х годов, ориентированную на производство, с благоприятным набором социальных и материальных условий. Это была эпоха, когда темпы роста заработной платы, количества браков и рождаемости были высокими, а региональное неравенство — низким. И они верят, что могут повернуть историческую кривую вспять, вернувшись к этому золотому веку, значительно увеличив занятость в обрабатывающей промышленности США.
Но это фантазия. Америка может вернуться к индустриальной экономике середины века лишь в том смысле, что она может вернуться к натуральному хозяйству: технически возможно принять устаревший способ производства, но только с огромными экономическими издержками.
Связанный
- Трамп, похоже, не знает, почему он начал гигантскую торговую войну
Почему правые жаждут послевоенной индустриальной экономики
Я не утверждаю, что ностальгия — движущая сила торговой повестки Трампа. Конечно, здесь играют роль и другие мотивы и интуиция. Например, Трамп, похоже, рассматривает торговлю как игру с нулевой суммой, в которой проигрывает та страна, которая покупает больше товаров, чем продаёт.
Тем не менее, ностальгия по послевоенной индустриальной экономике пронизывает риторику правых националистов относительно торговой политики и определяет их фиксацию на занятости в обрабатывающей промышленности.
В повествовании движения «Америка прежде всего» о национальном упадке деиндустриализация — то есть переход экономики от производства к сфере услуг — является синонимом экономической разрухи и морального разложения.
Основная история такова: в ушедшую золотую эпоху американские рабочие работали на фабриках, создавали крепкие семьи и объединялись в сплочённые сообщества. Но затем коррумпированная глобалистская элита перевела рабочие места в американской промышленности за границу, что привело к катастрофическим последствиям для работников среднего класса в целом, и мужчин в частности. Уровень браков резко упал, сообщества развалились, а моральные устои упали. Вернув производство в другие страны, можно восстановить былое величие Америки.
Как объяснил Трамп в своей первой инаугурационной речи, падение величия Америки началось, когда «заводы закрылись и покинули наши берега», а «богатство нашего среднего класса» было «вырвано из домов», в результате чего «ржавые заводы были разбросаны, словно надгробия, по всей территории нашей страны», в то время как «преступность, банды и наркотики» гнили на руинах.
В своём выступлении перед Конгрессом в этом году президент затронул схожие темы, заявив, что «тарифы — это не просто защита рабочих мест в Америке. Они защищают душу нашей страны».
Для правых сторонников Трампа переход экономики США от производства к сфере услуг имел не только разрушительные экономические последствия, но и дестабилизирующие социальные последствия.
Индустриальная экономика делала ставку на грубую силу, которой мужчины обладают гораздо чаще, чем женщины. В постиндустриальной экономике, напротив, спрос на мускулы несколько ниже, а потребность в гибких навыках, обычно ассоциируемых с женщинами, значительна. Поэтому деиндустриализация стала кризисом, особенно для мужчин.
«За последние 30 с лишним лет государственная политика способствовала разрушению той экономики, которая придавала смысл жизни поколениям мужчин», — заявил сенатор-республиканец Джош Хоули в своей речи в 2021 году. «Когда-то отечественное производство обеспечивало миллионы американских мужчин хорошей зарплатой, а те, в свою очередь, создавали и содержали семьи. Теперь эта отрасль практически мертва на алтаре глобализма».
Некоторые консерваторы, поддерживающие Трампа, открыто возлагают вину за снижение уровня брака и рождаемости на снижение экономического преимущества мужчин над женщинами. Они утверждают, что женщины, как правило, предпочитают одиночество партнёрству с мужчиной, обладающим меньшим экономическим статусом или потенциалом заработка, чем они сами. Следовательно, чтобы способствовать созданию семьи, необходимо улучшать экономические показатели мужчин за счёт женщин.
Как размышлял один влиятельный праворадикальный деятель в X, «проблему низкой рождаемости можно решить не раздавая женщинам деньги, а отнимая у них деньги». Паскаль-Эммануэль Гобри, автор National Review, недавно поддержал мнение другого пользователя X о том, что «фертильность — это решённая проблема, отражающая разницу в статусе между мужчинами и женщинами».
Неясно, рассматривают ли Трамп и его союзники сознательно реиндустриализацию как стратегию изменения гендерных отношений в пользу мужчин. Однако общее представление о том, что индустриальная экономика была полезна именно мужчинам-работникам, а значит, и для создания семей, пронизывает риторику правых националистов.
Связанный
- Пять важных вопросов о тарифах Трампа и о том, как они могут работать
Деиндустриализация действительно привела к снижению заработной платы и количества браков
Ностальгия правых по индустриальной экономике понятна. С конца Второй мировой войны до 1960-х годов более четверти американских рабочих были заняты в обрабатывающей промышленности (сегодня этот показатель составляет 9,7%). И эти десятилетия высокой занятости в обрабатывающей промышленности стали свидетелями исключительно высоких темпов роста заработной платы и экономической мобильности. По данным Института экономической политики, с 1948 по 1973 год почасовая оплата труда в США выросла на 91,3%. За последующие 50 лет, напротив, почасовая оплата труда выросла всего на 9,2%.
Между тем, согласно исследованию экономиста Раджа Четти, в 1940 году ребёнок, родившийся в нижней половине шкалы распределения доходов в Америке, имел 93% шансов заработать больше своих родителей. Для сравнения, у ребёнка, родившегося в схожих условиях в 1980 году, вероятность заработать больше составляла всего 45%.
Более того, деиндустриализация совпала с глубоким изменением относительного экономического положения мужчин и женщин в США. Мужчины больше всего пострадали от стагнации заработной платы: с 1979 по 2019 год медианный недельный заработок мужчины-работника упал примерно на 3%, в то время как медианный недельный заработок женщины вырос более чем на 30%.
Корреляция между всеми этими экономическими событиями и снижением занятости в обрабатывающей промышленности не случайна.
В послевоенный период рабочие обрабатывающей промышленности зарабатывали значительно больше, чем рабочие аналогичной квалификации в других профессиях, и, по данным Федерального резервного банка Кливленда, в 1983 году их заработная плата была выше на 12%. Таким образом, по мере сокращения рабочих мест в обрабатывающей промышленности миллионы рабочих (преимущественно мужчин) перешли на менее высокооплачиваемую работу.
Необычайно высокая заработная плата в производственном секторе отражает две ключевые характеристики этой отрасли. Во-первых, в производстве легче добиться повышения производительности, чем во многих сферах услуг. Увеличение количества изделий, которые может произвести заводской рабочий за час, — более простая инженерная задача, чем, скажем, увеличение количества детей, которых может воспитать один воспитатель детского сада за тот же период.
Во-вторых, обрабатывающая промышленность была более охвачена профсоюзами, чем другие отрасли экономики. В 1980 году в профсоюзы входили 32,3% работников обрабатывающей промышленности по сравнению с 15% всех работников частного сектора. Таким образом, снижение занятости в обрабатывающей промышленности было синонимом снижения уровня профсоюзного участия. А поскольку работодатели, входящие в профсоюзы, как правило, платят более высокую заработную плату, чем работодатели, не входящие в профсоюзы, это, вероятно, способствовало стагнации заработной платы.
Следует отметить, что спад в обрабатывающей промышленности не был единственным — и даже не основным — фактором замедления роста заработной платы или усиления неравенства доходов в США за последние полвека. Темпы роста производительности труда и ВВП замедлились за последние 50 лет, что ограничило возможности для повышения заработной платы. Тем временем неравенство в оплате труда во всех секторах экономики росло, поскольку высококвалифицированные работники во всех отраслях промышленности ощущали всё большее преимущество перед менее образованными. Тем не менее, согласно рабочему документу МВФ за 2019 год, спад в обрабатывающей промышленности объясняет примерно четверть скачка неравенства доходов в США в период с 1980-х по 2000-е годы.
Деиндустриализация также способствовала региональному неравенству: регионы, экономически зависимые от производства, переживали тяжёлый экономический спад, в то время как регионы, зависящие от предоставления высокотехнологичных услуг, таких как финансы или разработка программного обеспечения, процветали. Некоторые данные свидетельствуют об увеличении такого неравенства на 40% с 1980 года.
Наконец, есть данные, что спад обрабатывающей промышленности действительно привёл к снижению уровня брачности и рождаемости в результате ухудшения экономического положения мужчин по сравнению с женщинами. Экономисты Дэвид Аутор, Дэвид Дорн и Гордон Хэнсон обнаружили, что торговые потрясения, при которых регионы сталкиваются с сокращением рабочих мест в обрабатывающей промышленности из-за иностранной конкуренции, приводят к снижению доходов молодых мужчин по сравнению с молодыми женщинами и, как следствие, к снижению уровня брачности и рождаемости.
Все это означает, что правые националисты правы, полагая, что деиндустриализация способствовала многим экономическим и социальным тенденциям, которые они критикуют.
Но из этого не следует, что Трамп может обратить эти тенденции вспять, введя гигантские пошлины для Вьетнама, Бангладеш и плавучих льдин в субантарктическом Индийском океане.
Почему Америка не может с помощью пошлин вернуться к индустриальной экономике
По мнению правых националистов, спад занятости в обрабатывающей промышленности стал следствием плохой торговой политики: если бы не махинации глобалистских элит, можно было бы избежать закрытия фабрик в течение последнего полувека.
Но это неправда. Стремление Америки к свободной торговле, безусловно, повлияло на масштабы и скорость деиндустриализации. При другой торговой политике занятость в обрабатывающей промышленности США сегодня могла бы быть немного выше.
Тем не менее, Соединенные Штаты были обречены на значительное сокращение занятости в обрабатывающей промышленности за последние 50 лет, независимо от того, какую торговую политику они проводили.
Причины двоякие: во-первых, по мере роста благосостояния потребителей они тратят меньше своих доходов на товары и больше на услуги. Потребность человечества в бытовой технике, автомобилях и других материальных благах более истощаема, чем его стремление к лучшему здоровью или более высокой доходности инвестиций. В 1960 году американцы тратили более 50% своих потребительских расходов на товары; к 2010 году этот показатель снизился до 33%.
Таким образом, чтобы идти в ногу с изменениями потребительского спроса, странам с развитой экономикой необходимо направлять больше рабочей силы на оказание медицинских услуг, финансовых консультаций и других услуг и меньше — на производство товаров длительного пользования.
Во-вторых, производство автоматизировать проще, чем сферу услуг. Производство товаров требует выполнения повторяющихся задач в контролируемой среде. Поэтому механизировать его проще, чем здравоохранение, образование или даже общественное питание: роботы лучше справляются со сборкой стандартизированных продуктов (например, автомобилей), чем тех, которые можно адаптировать под индивидуальные требования (например, буррито Chipotle).
По этим причинам доля занятости в обрабатывающей промышленности снижается во всех богатых странах за последние 50 лет. Даже в Японии, которая стимулировала обрабатывающую промышленность посредством протекционистской торговой политики и государственных субсидий, доля занятых в обрабатывающей промышленности упала до чуть более 15%.
И та же тенденция начинает проявляться в Китае: несмотря на огромный торговый профицит этой страны, в ее производственном секторе было занято с 30,3% всех работников в 2013 году до 29,1% в 2023 году.
По словам Мартина Вулфа из Financial Times, если бы США полностью устранили дефицит торгового баланса по товарам, доля занятости в обрабатывающей промышленности США в лучшем случае вернулась бы на уровень двадцатилетней давности, то есть около 85 процентов работников США остались бы занятыми в других секторах.
Нет оснований полагать, что тарифы Трампа действительно укрепят американское производство. Напротив, они значительно увеличат стоимость производства товаров в США, подтолкнут другие страны к возведению новых барьеров для американского экспорта и снизят охоту компаний инвестировать в новые заводы из-за экономической неопределенности, что негативно скажется на отечественном производстве.
Но даже если торговая политика президента каким-то образом окажется исключительно эффективной, она не вернет индустриальную экономику прошлых лет.
Нам не нужна машина времени, чтобы повысить уровень жизни рабочего класса.
Всё это не означает, что Америка должна смириться с низким ростом заработной платы или высоким неравенством. Спад в обрабатывающей промышленности, возможно, был неизбежен, но становление более неравноправного экономического порядка — нет. Согласно данным МВФ, в социал-демократической Дании спад занятости в обрабатывающей промышленности совпал с уменьшением неравенства.
И хотя рост производительности труда в обрабатывающей промышленности исторически был выше, чем в сфере услуг, со временем это стало менее выраженным. В некоторых секторах услуг, таких как телекоммуникации и транспорт, в последние десятилетия наблюдался более быстрый рост производительности труда в расчете на одного работника, чем в обрабатывающей промышленности.
Америка может построить более динамичную и равноправную экономику без реорганизации системы массового трудоустройства в обрабатывающей промышленности. Коллективные переговоры помогли фабричным рабочим оказывать влияние на своих работодателей в послевоенный период. И они могли бы помочь всем работникам делать это сегодня, если бы в США была создана система отраслевых переговоров.
Спрос на рабочую силу в обрабатывающей промышленности может быть изначально ограничен. Но в других секторах спрос на рабочую силу искусственно сдерживается регулированием. В Америке на 4,5 миллиона домов меньше, чем необходимо. Отменив ограничительные законы о зонировании и предоставив недорогое финансирование жилищному сектору, мы сможем удовлетворить одну из самых насущных экономических потребностей нашей страны, одновременно расширяя возможности для работников физического труда. Аналогичную историю можно рассказать и о содействии строительству инфраструктуры или развитию зеленой энергетики.
Повышение доступности колледжей и профессиональных училищ может дополнительно помочь работникам приобретать навыки, востребованные в современной экономике, ориентированной на сферу услуг. А более комплексное государство социального обеспечения может смягчить бремя будущих потрясений в сфере труда, таких как то, которое искусственный интеллект грозит некоторым «белым воротничкам».
Стремление правых усилить экономическое влияние мужчин на женщин морально предосудительно, даже если такое неравенство способствует росту числа браков и рождаемости. Все американцы, независимо от пола, в равной степени заслуживают возможностей. Однако снижение уровня безработицы среди молодых мужчин и повышение их заработной платы повысило бы их благосостояние, одновременно уменьшив число женщин, вынужденно отказывающихся от брака и материнства из-за отсутствия финансово независимых партнёров.
Но политика Трампа вряд ли будет способствовать достижению каких-либо из заявленных целей его движения. Его тарифы приведут к снижению реальной заработной платы, сокращению жилищного строительства и росту безработицы. А его программа действий в сфере труда направлена на ограничение, а не на расширение прав на коллективные переговоры.
Американцы заслуживают экономику, в которой работа на производстве более прибыльна, возможности широко распределены, а материальные препятствия для создания семьи менее существенны. Но построение такой экономики потребует беспристрастного анализа настоящего нашей экономики, а не ностальгических попыток возродить её прошлое.
Обновление от 7 августа, 10:15 по восточному времени : эта статья была первоначально опубликована 3 апреля и обновлена с учетом «взаимных» тарифов Трампа, вступающих в силу 7 августа.
Source: vox.com
